Послесловие

Дух или нисходит в материю, или не нисходит. Но если он и нисходит, то это настолько обычное явление, что мы не замеча­ем это так же, как воздух.

Какие явления жизни могли бы свидетельствовать нам о том, что Дух есть, а нисхождение происходит? И не этот ли вопрос, однажды приходящий к любому думающему человеку, когда-то родил магию и сделал ее всеобщей для всех культур?

Нас влечет тайна, нас влечет то, что ждёт нас после жизни, нас влечет магия, как способ познать неведомое и самого себя. Можно закрывать на это глаза и делать вид, что только ты зна­ешь, как правильно жить и что в этой жизни настоящее. Можно презирать всех, кто увлечен поиском тайны с «высоты» своего директорского кресла или места чиновника. Даже бога можно в себя не впускать, если ты в силе и чувствуешь, что знаешь, как устроена жизнь, лучше других. Но однажды тебя уволят на пен­сию, и ты станешь злобным, никому не нужным стариком Ли-ром. Мгновенно испарятся связи и власть, инфляция съест на­копленные деньги, разорятся без твоего властного пригляда предприятия, когда-то созданные тобой. И ты останешься один на один со своим одиночеством перед лицом смерти. И самое страшное — без сил. Их ты сейчас с наслаждением вкладываешь в водочку, продажных девочек, право быть хамом и поплёвывать на всех свысока. Как мы так растеряли себя? Ни хитру, ни гораз-ду, ни птицею горазду суда божиего не минута...

Я начинаю задумываться о том, что ждет меня самого в кон­це моего бизнеса, и вижу эту картину. И если от неё не отмахи­ваться, она ставит перед выбором: либо предпринимательством заниматься, либо идти в монастырь или в какую-нибудь йогу. И я начинаю понимать всех тех людей духовного поиска, которые боялись предпринимательства, как грязи, от которой надо бе­жать. Но я не хочу в йогу! Я не хочу в монахи! И я не могу бросить всех тех, кого я должен кормить, потому что я их люблю и приручил. Да и нет у меня такой ненависти к жизни и людям, чтобы уйти в монахи. Я точно знаю, если все, такие как я, что-то ещё могущие делать уйдут в эзотерику, Россия падёт оконча­тельно. Что-то неверно в общей теории тайноведения, пытаю­щейся увести нас из мирской жизни: как будут жить монахи, если не будет мирян?

Но это не всё, что возмущается во мне, когда мне говорят, что предпринимательство — низкое занятие, закрепощающее человека в греховности. Греховным можно быть и на посту на­стоятеля монастыря. Мы знаем этому немало примеров. Можно оставаться духовно чистым человеком и на месте хозяина рынка. Индусы создали целую духовную школу с названием Карма-йога — йога бескорыстного служения, которая говорит о том, что ты можешь достигать Бога и внутреннего света, делая любое дело. Не важно, что ты делаешь, важно — как...

Но и этого мне не хватает, чтобы снять ощущение невернос­ти всего человеческого подхода к предпринимательству. Разговор о том, что можно быть грязным попом и чистым, светлым чело­веком, работая ассенизатором, как-то не дает ответов на все воп­росы.

Например, на такой: если мы живем в мире божьем, то в нем не должно быть случайных вещей. И высшее служение богу — приятие мира, полноценное проживание этого божьего творе­ния. Откуда такая гордыня у человека, который говорит: «Боже! Я мал и глуп. Поэтому я отдаю себя в руки твои и отказываюсь жить в мире, созданным тобой и живущем по твоим законам. Я ухожу в искусственный мирок, придуманный людьми, где я буду служить тебе так, как это придумали такие же, как я!»