Возможность постановки экспериментов в Культурно-исторической психологии

Психология, в своем стремлении стать точной наукой, давно взяла, как ей кажется, на вооружение эксперимент. На самом деле то, что известно нам как психологические эксперименты, до последнего времени было по преимуществу экспериментами психофизиологическими, а по сути и вообще физиологически­ми, потому что требования к их проведению были заимствованы из естественных и точных наук. А это значит, что в основе подоб­ных экспериментов должно быть нечто, что фиксируется прибо­рами. А это как раз почти невозможно в отношении собственно психологической части экспериментов. '7

Что же касается культурно-исторической психологии и вооб­ще наук о духе, гуманитарных наук, к которым относятся и эт­нография с антропологией, составляющие значительную часть инструментария культурно-исторической (КИ) психологии, то тут прочно утвердилось мнение о невозможности экспериментов.

Высказывалось оно неоднократно на протяжении всех спо­ров о двух путях развития науки вообще. То есть о пути естествен­нонаучном и пути культурно-историческом. Показателем очевид­ности и неоспоримости этого мнения являются слова одного из столпов современной антропологии, основателя школы струк­турного анализа французского академика Клода Леви-Стросса. В 1961 году в «Путях развития этнографии» он заявляет как нечто само собой разумеющееся: «...в отличие от естественных наук изложенный далее подход к эксперименту в гуманитарных науках, на мой взгляд, является естественным развитием появившегося в русской антро­пологии в последнее десятилетие стремления «сознательно включать исследова­ния в "пейзаж" изучаемого общества». Я считаю это основополагающей чертой повой русской антропологии, а себя — сторонником этой школы, расширяю­щей ее в культурно-историческую психологию.

Представление об этом подходе можно получить из работ О. Христофоро-ной, А. Пондопуло, А. Сагалаева, И. Октябрьской и др.

науки гуманитарные не могут ставить эксперимент по собствен­ному усмотрению».

Что называется, маэстро дал маху. Это заявление сделано в самом начале шестидесятых, когда вовсю разворачивались кросс-культурные эксперименты в культурно-исторической психоло­гии. И вообще, все последующие десятилетия — это время поис­ка и постановки методологических основ эксперимента в общественных науках. Не буду перечислять лишних имен, а же­лающих отошлю к работам Майкла Коула и Стенли Милграма.

Леви-Стросс, наверное, великий антрополог. Но многие пос­ледующие исследователи пеняли ему за то, что он недостаточно методичен. Работы Стросса, безусловно, захватывают и дают со­вершенно новый взгляд на антропологию. Но все же они во мно­гом поэзия, произведения искусства, а не строгой науки, не­смотря на его потрясающую способность к систематизации.

Вот и в вопросе о возможности экспериментов в гуманитар­ных науках я усматриваю такую же непоследовательность. Тут, правда, следует оговориться. Стросс ни в одной из известных мне работ так и не заявит, что ошибался в вопросе об экспери­менте в гуманитарных науках. Это место оказалось для него оче­видностью, за которую он так и не смог заглянуть. Но он был великим исследователем и уже в ближайшие годы после этого заявления создал работы, которые, в сущности, опровергают его. И опровергают так, что дают методологические основания для построения совсем другой антропологии, а вместе с ней и культурно-исторической психологии. Попробую показать это.

Прежде всего, что такое эксперимент? Ведь мы привыкли воспринимать это лишь так, как понимают естественные науки.