в наших представлениях устройство общества


Когда мы заглядываем в самые начала человеческого мышле­ния, то обнаруживаем, что в наших представлениях устройство общества соответствует устройству мира. Дюркгейм и Мосс, вид­нейшие европейские исследователи первой половины XX века, показали это на множестве этнологических примеровэ6.
Суть их исследования сводится к тому, чтобы показать, что между миром и устройством поселения первобытных народов, таких, как зуньи, к примеру, имеется прямая связь. Стороны све­та, зенит и надир, середина мира, все это воплощается в поселе­нии. Но это не главное, потому что при этом сам образ мира хранит­ся не в хижинах и геометрии, а во взаимоотношениях фратрий и кланов, то есть тех групп, на которые делится общество.
И все-таки уподобление поселения миру стоит отметить.
Точно так же существует немало исследований, которые по­казывают, как устройство мира воплощается в наш дом. Особен­но ярко это видно на примере шаманского чума с его централь­ным шестом — прообразом Мирового древа, по которому шаман отправляется в путешествие на Небо.
Со своей стороны, мифология однозначно показывает нам, что дом, поселение и общество в их уподоблении миру есть лишь расширения, разворачивания образа первочеловека, из которо­го и был сделан мир. Это Пуруша индоевропейцев, Паньгу ки­тайцев, Имир германской мифологии и Древний Адам русской голубиной книги. Скорее всего, его дохристианское имя было просто Мир. Из него и были сделаны все явления мира. И означает это, что в самом начале нашего освоения Мира-при­роды мы имеем только те образы, которые нам доступны. А это, прежде всего, образы собственного тела и его частей. Вот с их помощью мы и пытаемся описать и запомнить все, с чем сталки­ваемся во внешнем мире.
Можно сказать, Образ мира выполнен языком наших тел. Но если приглядеться, то мир окажется описанным кистями домов, дворов, улиц, предприятий...
Можем ли мы так же определенно говорить о том, что и в русской деревне или в русском доме сохранились те же черты воплощенного первобытного мышления? Конечно, нет. Иссле­дователи застают русскую деревню на совсем другом этапе раз­вития культуры. И тем не менее, какие-то пережитки того вре­мени сохраняются в русском языке, а значит, и в плохо осознаваемых частях мышления.
Если мы вспомним русскую деревню, ее дома, стоящие в два порядка, то обнаружим множество сравнений с человеческим телом. К примеру, у деревни есть «зады», что, безусловно, озна­чает зады ее домов. У деревни есть лицо, и дорога, пролегающая перед ним, называется У лицевой дорогой — улицей.
Она пролегает одновременно и у лица всей деревни, и у лица каждого дома. И у дома обязательно есть лицевая часть. Кресть­янский дом безусловно уподоблялся человеческому телу, но и не только ему.
Самое яркое из подобных отождествлений — это Храм. Отсюда русское наименование дома — хоромы. Хотя трудно сказать, что от чего позаимствовало свое имя. Очень вероятно, что это Храмы вначале были всего лишь особыми домами для отправле­ния культа. Но это никак не отбирает у деревенского дома права считаться храмом.
Дом — всегда семейный храм. Его крыша должна увенчивать­ся коньком или петушком, в знак служения солнцу. А внутри обязательно имеется алтарь — красный угол со столом и семей­ное хранилище ритуальных вещей — иконостас. Также обязательно есть домашний или семейный жрец или жрица...

Содержание раздела